Вопросы могут возникнуть разве что у взрослых. Скажем, ради чего театр возвращается к советской эстетике?
_Субъективно_
_В малом зале Тюменского театра кукол состоялась летняя премьера — спектакль для самых маленьких зрителей «Озорной Гусёнок». Увидеть его можно 15 и 22 июля. Сезон в театре кукол приобрёл невиданную доселе продолжительность, артисты работают большую часть летних каникул._
Для некоторых малышей «Гусёнок» будет первым в жизни театральным представлением, а для главного художника театра Сергея Перепёлкина он стал дебютной пьесой.
История разворачивается в школьном живом уголке, которым заведует пионерка Алёнка (Надежда Нестеренко). У Алёнки красная пилотка, штаны на лямках и очки на резинке. Её задача — держать шефство над глупенькими животными: черепашками, ежиком, змейкой и гусёнком. Но не со всеми питомцами легко управиться. Гусёнок Дорофей, например, хоть и старательный, но непоседа, всё время бредёт не туда, кусает не того, от полезной еды клюв воротит. Однажды Алёнка приготовила Дорофею на десерт червячка, а червяк пропал. Сбежал. Но все подозрения пали на гусёнка. А он и оправдаться-то не может, гуси ведь говорить не умеют. Алёнку допекло непослушание гусёнка, отправила она его пастись самостоятельно, раз он не хочет старших слушаться.
Дорофей отправился в лес, познавать мир. Но без опеки он не остался — ёжик за ним присматривал, болотных комаров разогнал, зайчонку гусёнка представил, а когда лиса заманила малыша к себе на обед, ёжик и Алёнка спасли его при помощи ребят — изобразили стаю собак, отпугнули хищницу.
Алёнка олицетворяет положительного взрослого, который хоть и читает малышу нотации, и ругает, и рыбьим жиром потчует, но заботится о нём изо всех сил. Лиса являет образец нехорошего взрослого. Она хвалит и ласкает гусёнка, но за этим стоит кровожадная хитрость. Опыт гусёнка учит малыша ценить заботу хорошего взрослого, хоть она и не всегда приятна. И быть очень осторожным с чужими взрослыми, которые только кажутся добрыми, а сами хвалят малыша только чтобы заграбастать и съесть. В финале Алёнка спрашивает у гусёнка, мол, будешь теперь слушаться, рыбий жир есть? Теперь уже бывшему озорнику приходится согласиться, конечно.
Вся эта поучительная история поставлена режиссёром Сергеем Грязновым в камерной и дружелюбной обстановке. Небольшая ширма с хитрыми кулисами, ходами и выходами соразмерна маленькому зрителю. Миловидные куклы выделывают трюки, знакомят трёхлеток с жанром кукольного театра. В спектакле много песен (на стихи Сергея Перепёлкина) и музыки (музыкальное оформление Ольги Двининой). Все персонажи, включая злодейку-лису, — очаровательные и запоминающиеся, разве что про ворчливого ёжика с голым пузиком можно услышать не слишком одобрительный детский отклик.
Вопросы могут возникнуть у взрослых. Скажем, ради чего театр возвращается к советской эстетике? Для режиссёра Сергея Грязнова в этом есть «момент светлой ностальгии, — не всё ведь в нашем детстве было плохо». Постановочной группе было приятно вспомнить добрые моменты собственного детства, например, живые уголки, которые так увлекали их в младшей школе.
Но нынешние трёхлетки и их родители — условно тридцатилетние — это люди другой эпохи. Для них ностальгии в образе пионерского детства не содержится.
В наши дни отношения государства и частного человека подошли опасно близко к тому состоянию, в котором были в Советском Союзе. И обращение театра к маршам, пилоткам и позывным из репродуктора вызывает скорее тревогу, чем сладкие воспоминания детства.
Еще большую тревогу лично у меня вызывает та «мораль», которую талантливо преподносит ребенку творческая команда спектакля. В истории про Дорофея взрослый — это обладатель безусловной власти над ребенком, физически возвышающийся над ним субъект, от которого исходит критика, назидания и рыбий жир. Взрослый — это тот, кто тебя проучит. Он тебе покажет, как надо себя вести и почему надо быть послушным. Единственный, кто хвалит малыша Дорофея в этой сказке, оказывается злодеем. Все эти установки радикально расходятся с идеями, которые современные психологи и педагоги пытаются втолковать родителям.
Сейчас говорят о том, что взрослому следует вставать с ребёнком на один уровень, а не довлеть над ним. О том, что ребёнок имеет право хотеть что-то иное, чем предусмотрено режимом. Ребёнок не должен быть «удобным», в нем лучше воспитывать свободу — творческую и личную.
Ребёнок — не безмолвное существо, которое сначала можно обвинить в краже, потом выгнать, подвергнув опасности, потом от опасности спасти и сказать «вот видишь, я же говорила».
Проблема современных родителей в том, что они оказались одной ногой в прошлом с его авторитарными педагогическими принципами, другой — в будущем, где ребёнка признают обладателем всех тех же прав личности, что есть у взрослых.
Собственный детский опыт тянет, как правило, к анахроничным формам взаимодействия с ребёнком. Иногда это ужасно больно — умом понимаешь, что так нельзя, но в стрессовой ситуации ведёшь себя именно «так». Манипулируешь, угрожаешь, обманываешь, заставляешь умолкнуть.
Как здорово было бы встретить в театре поддержку и образец для подражания, а не воспроизводство устарелой и травмирующей модели отношений.
